Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»… - Байдымат Маджефферсон

В начале девятого под пристальным взглядом Фрекен Бок мы вышли из дома. От души громыхнув воротами, Асюня пакостно улыбнулась:

– Зиночка! Евпати-коловрати! Прости!

– Сейчас позвонит Баранову, нажалуется, что ворота угробили, – заметила Я и закурила.

– Ядрён-плетён! Дебильная семейка, – покачала Аська головой.

– И не говори! – согласилась Я.

– Так, сувати-вынимати, ну где эти чебуреки?! – азартно хлопнула подруга в ладошки.

– Звони, – пожала плечами Я.

Тришина вытянула мобилку и заскользила пальчиками по дисплею. Зульпагаров долго не снимал трубку, затем недовольно рявкнул:

– Ал-льй-о!

– Ты чё, скотина, аллёкаешь? – возмутилась Ася. – Уже восемь! Стреляти-попадати! Где моя водка, подлец? Беги, развлекай меня!

– Асичек! Красоточка моя! Того род собирался! Заняты мы по горло. С пилорамой дрюкаемся! – прогундосил тип. – Подожди чуток, наберу! Я того сапоги дырявил!

– Трубку бросил, собака! – скривилась Тришина. – Долбати-забивати! Что делать будем?

– Пойдём, прогуляемся, – пожала плечами Я.

Гулять по центру оказалось небезопасно, зато нескучно. То и дело тормозили машины, набитые карачаевцами, из них высовывались весёлые общительные пацаны, которые звали покататься.

– Ага, знаем мы такие катанья – поехали в лес город посмотреть! – пихнула Я Тришину в бок, когда она засмотрелась на смазливого аборигена.

– Топтати-мотати! Надоело ждать! Где можно работать в такое время? – зло выговаривала Ася.

– Что ты хотела? Это же граф Бытдаев! – хмыкнула Я.

– Тоже мне графья, князья, не до черни им! – фыркнула подружка. – О! А это чё за ваххабиты?

– Главное чтоб не лоххобиты! – Я споткнулась и чуть не упала.

Тришина глянула на мои каблуки и ухмыльнулась.

– Салам алейкум, красавицы! – громко пробасил очередной джигит.

– Здрасьте вам, – машинально ответила Я, даже не поворачиваясь в его сторону.

– Джулдузум ты моя, джулдузум! Посмотри на меня! Покажи свои прекрасные очи!

Я повернулась. Сзади лениво поблёскивая хромированными боками, крался огромный джип глубокого синего цвета. Внутри – парочка небритых джашла.

– Эй, а спереди ты не хуже чем сзади, си дахэ! – заявил наглый тип за рулём.

«Си дахэ? Что это?!»

– Спасибо, что сравнил моё лицо с моей задницей, – зло бросила Я.

– Ну не со своей же! – заметил пацан.

Парни захохотали. «Долбаные остряки!» – разозлилась Я.

– Этого ещё не хватало! Послушай, дорогой друг, – Я резко повернулась в его сторону, облокотилась рукой на капот, – езжал-бы ты своей дорожкой к какой-нибудь черноглазой Перизат! Будешь её кардан сравнивать с МАЗом!

Бородатый снова засмеялся:

– Меня Сулейман, кстати, зовут.

– Ха-ха! Султан Сулейман? – подколола Я.

– А тебя? – словно не замечая ударной дозы ехидства, продолжал налаживать контакт джигит.

Ни минуты не думая, Я ляпнула:

– Байдымат.

– А-ха-ха! – разразился водитель безудержным хохотом. – Аламат жи есть! Прямо как мою бабушку!

От гнева Я была готова кинуться с бревном на его джип. Аська гоготала во всю глотку. «Спасибо, подруженька дорогая, поддержала! Придётся самой выкручиваться! Последней сегодня посмеюсь Я!»

– Сулейманом Я назвала собаку, – ослепительно улыбнулась Я. – Но ласково кличу его Суликом!

Друг Сулеймана напрягся, что-то сказал ему по-карачаевски, Сулик покачал головой. Я развернулась и, схватив Тришину за руку, потянула в противоположную от джипа сторону.

– Эй, постой Байдымат! – крикнул джигит. – Негоже псов мусульманскими именами называть!

Я промолчала.

– Телефончик оставь, Байдымат! – тип догнал нас и прижал капотом к забору.

– Зачем тебе мой телефон? – ощетинилась Я.

Парень вылез из тачки и вразвалочку подгрёб ко мне.

– Ну не хочешь свой оставлять – мой запиши, – лыбился джохар.

– На хрена он мне сдался? – совершенно искренне удивилась Я.

– На всякий случай, – кашлянул джаш. – Наберёшь, если помощь будет нужна.

– Сама разберусь! – фыркнула Я.

– Подумай, крошка, – наклонившись, прошептал джигит мне чуть ли не на ушко. – Если будешь продолжать в подобной манере разговаривать – от местных добра не жди. Тут и не таких обламывали.

– Обламывают сухие ветки. А местными меня не пугай! – разъярилась Я.

– Я и не думал пугать тебя, малышка. Это дружеский совет. А вот ветки, кажется, обрезают…, – изрёк Сулик.

– В советах Я не нуждаюсь, тем более в твоих! Пропусти! – Я хлопнула по машине ладонью. – И не называй меня «крошка», «малышка»! Давай, до свидания!

– Удачи, тебе, си фо. Надеюсь, ещё свидимся! – улыбнулся Сулейман.

«Си фо?! Что за язык?!»

– Если на то будет воля Аллаха! – выдала Я.

– Само собой, – согласился парень и запрыгнул в джип.

Джигиты влупили по газам и скрылись за поворотом.

– Когда-нибудь мы встрянем из-за твоего огненного характера, – заметила Тришина.

– У тебя нрав тоже не сахар! – недовольно буркнула Я.

– Пойдём-ка домой, графья на нас хер, видимо, забили. А в центре тусоваться – реально опасно. Капец! Ну и местечко! Едрить твою налево! – Даниловна сделала недовольное лицо и решительно взяла курс на Барановский особняк.

Зина от удивления аж рот раскрыла. Ещё бы! Девять часов, а мы дома. Я сварила кофе, и мы с Аськой уселись в беседке. Курили, цедили бодрящий напиток и молчали.

– А этот Сулейман ничего так, симпатичный, – вдруг ни с того ни с сего брякнула Тришина.

– Да ну? – сморщила носик Я.

– Его бы побрить… – мечтательно протянула Ася.

– Помыть…, – предложила Я.

– Уложить на белые простыни…

– Тришина! Тебе пора сделать укол анти-секс! – хмыкнула Я.

– Не поможет! – покачала головой Даниловна, и мы дружно захохотали.

Натикало почти одиннадцать, когда Асе соизволил позвонить Маджир.

– Добрый вечер, куколка! Не спишь? – пробасил он.

– Нет! Ядрён-выпивон! Чё-то как-то не спится! Боюсь, если усну – мне всю ночь твой грёбанный шашлык сниться будет! – отъехала на него Тришина.

– Э-э! Полегче, дорогая! Я тех крыс морил! Не кипятись! Я через две минутки буду! Выходите! Я того черкеса дрюкал!

Ася взглянула на меня с вопросом:

– Честно говоря, не горю желанием ехать куда-то на ночь глядя…

– Ася, что ж теперь такому козырному макияжу пропадать? – заныла Я.

– Твой мэйк-ап заценил Султан Сулейман, – подмигнула Тришина.

– Мне этот Сулейман до моей сладкой задницы, – скривилась Я. – Пошли.

Асюня лениво поднялась с лавчонки, и мы покинули владения Баранова. Улица было пуста как кошелёк за день до зарплаты. Мы закурили.

– Ну и? Где ты, где ты, милый? – раздражённо пропела Аська.

– Позвони! – предложила Я.

– Аза! Ядрён-запевон! Я запарилась уже названивать ему! Сейчас спать пойду! – Ася начинала беситься и нервно пускала дым. – Благо недалеко ушли!

Я сама набрала Зульпагарова:

– Къарнашым! Ну что за дела? Сколько можно вас ждать? – возмутилась Я.

– Выхожу, Азик! Две минутки, две минутки! – заверил Маджир. – Я его туфли царапал!

– Две минутки, – повторила Я Асе.

– Принимая в расчёт, что восемь часов это одиннадцать, я делаю вывод, что в Ариу-Къызе время отстаёт от мирового часа на три, – Тришина призадумалась, – следовательно, необходимо вычислить с учётом вышесказанного, во что нам выльются эти «две минутки» кхе-кхе!

Две минутки вылились в десять. И шаркающей походкой в полустёртых резиновых сланцах пришлёпал Маджир. Он предстал перед нами в светлых джинсах, покрытых маслянистыми пятнами, и потрёпанной белой майчонке с облезлой надписью «Adidas 09 КЧР».

– Какая тужурка у тебя козырная! – хмыкнула Я.

– А то! – довольно разулыбался Маджир. – Я его родственник!

– С каких пор «Адидас» стал делать эксклюзивные маечки для КЧР? – осведомилась Тришина.

– Всегда! Я того сапоги дырявил! – громко произнёс парень

– А почему на твоей широкой груди от трёх листиков остался один? – поинтересовалась Аська, ткнув пальчиком в приунывший лейбл.

– Осень скоро, – пожала плечами Я. – Опадает листва…

– Эта майка в стольких драках побывала, – гордо пробасил тип. – Того род собирался!

Зульпагаров повернулся спиной: «Карачаево-Черкессия» – гласила надпись.

– А разве «Черкесия» не с одной «с» пишется? – удивилась Я.

– Это спецзаказ с двумя «с», – улыбнулся Зульпагаров. – Я тех черкесов топтал!

Он подошёл к Аське сзади и навалился на неё всем своим тяжёлым весом.

– Солнышко! Ты меня лю-лю? – чмокнул парень её в щёчку.

– Что за «ай-лю-лю»? – не поняла Тришина.

– «Лю-лю» – это почти люблю! – пояснил джигит. – Ты меня лю-лю? Лю-лю? Лю-лю? Я того мокасы топтал!

– Нет, – честно ответила подруга.

Не найдя у Аси взаимности, Зульпагаров обратился ко мне: